КАТАНИЕ ПО РОСЕ КАК ЯЗЫЧЕСКОЕ ТАИНСТВО.

КАТАНИЕ ПО РОСЕ КАК ЯЗЫЧЕСКОЕ ТАИНСТВО.

1. «Живая земля»: Катание
«Не космос погодой правит —
Народ поохладел к земле.
Вот она, Матушка, и остывает».

Отношение к Земле как к живому существу и ее обожествление имеют глубокие корни.

Древнерусскому культу Земли, нашедшему отражение в средневековых письменных источниках, посвящены классические работы С.Смирнова и В.Л.Комаровича.

В круг явлений, связанных с поклонением Земле, входит, в частности, обычай «исповеди земле», известный новгородским еретикам-стригольникам в XIV веке и сохранявшийся у старообрядцев в XIX веке.

Исследователями собран также обширный материал об обряде «катание/кувыркание по земле» в славянской народной традиции. Безусловно, этот обряд связан не только с аграрной магией, но и с более древним культом Земли. Данные о «катании/кувыркании по земле» в славянской традиции включают различные его виды: святочное — по полу в помещении, масленичное — с гор, весенне-летнее и по окончании жатвы — по полю (в том числе катание священнослужителей во время так называемого «хождения в жито» на Пасхальной неделе, в Вознесение или в Юрьев день) и т. д., среди них и «катание по росе» утром в Юрьев день или на Ивана Купалу.

Безусловно, трудно четко разграничить катание «по земле», «пополю», «по траве», «по житу» и «по росе» — не всегда в источниках прямо говорится, покрыта ли земля (поле, трава, жито) росой. Повсеместно распространенная приуроченность совершения обряда ко времени перед восходом солнца, однако, сама по себе неизбежно превращает в наших широтах катание /кувыркание по земле (полю, траве, житу) именно в катание /купание в росе (особенно в ночь перед праздником Ивана Купалы, 24 июня ст. ст. — 7 июля нов. ст., но также и в Юрьев день).

2. «Живая вода»: Роса

«Божья роса Божью землю кропит»

2.1. Магические свойства росы

Вода в определенные дни (Рождество, Новый год. Сретенье, в Великий четверг и в день Ивана Купалы) вообще у славян считалась сакральной, особенно если она набиралась при соблюдении определенных условий: делать это следовало до восхода солнца, желательно раньше всех («непочатая вода»), при этом запрещалось отливать эту воду из ведра или зачерпывать вторично; следовало также хранить молчание при перенесении воды в дом.

Почиталась священной и роса, о чем свидетельствуют приведенные В.И.Далем выражения: «Росою, да через серебро умыться - бела будешь», «Все мы растем под красным солнышком, на Божьей росе», «Без росы итрава не растет» и т. д.

В русских говорах зафиксированы употребления слова «роса» «в сочетаниях, связанных с календарными обрядами, приметами и поверьями и выражающих веру в то, что роса обладает чудесной целебной силой (поэтому по ней бегают, валяются, стараются поить коров, лошадей, чтобы сохранить или дать им силу, красивый вид и т. п.)».

В славянских заговорах в начальной части текста, известной как«чудесное одевание», встречается мотив «умывания росою» (наряду с «утиранием» светом, звездами или зарею), да и вообще роса часто упоминается как субстанция магическая по происхождению или назначению («прибавленная» св. Егорием или «выпущенная» его матерью; собранная Богородицей; она «падает» на яблоню в райском саду; на нее переходят болезни; по ней ходит Богородица и едет Егорий; ею Христос поливает змей; ее «сбивают» три калеки; «слизывает» солнце и т. д.).

Роса, использовавшаяся в лечебных целях, отождествлялась, очевидно, с «живой водой» русских былин и волшебных сказок. Об этом свидетельствует, например, способ «излечения» былинного героя Михайла Ивановича Потыка: «Михайла Потык сын Иванович - он на четырех костях поплыл во зеленый луг, приплывал он ко сыру дубу. Прилетала птичка райская, садилась на тот на сырой дуб, пела она песни царские: «Кто в эту пору-времечко помоется росою с этой шелковой травы, тот здрав будет». Михаила Потык сын Иванович умывался росою с этой шелковой травы: заростились его раночки кровавые, стал он, молодец, здрав по-прежнему».

2.2. «Юрьевская» роса

Согласно традиционным представлениям, роса появляется на растениях лишь после того, как в Юрьев день земля впервые «растворяется», «раскрывается»; она выходит из земли (или ее выпускает св. Георгий: «Юрий росу спускает») вместе с первой зеленью. По мнению Т.А.Агапкиной, «магическое соприкосновение с этой первой росой становится основной целью ритуальных "хождений в жито"». «Юрьевская» роса в народных представлениях почиталась целебной: «Юрьева роса от сглазу, от семи недугов»; «Катаются по росе»;«Будь здоров, как Юрьева роса!»

В славянской традиции ритуальные обходы полей в Юрьев день повсеместно включали сбор росы, которую впоследствии использовали, в частности, как лекарственное средство; сбор росы был направлен также на «отбирание / увеличение урожая, надоев». Славянские «ведьмы», известные под разными именами, в Юрьев день собирали росу с полей у болгар и у македонцев, у западных славян, в Карпатах и у восточных славян. У последних сбор росы в ночь накануне Юрьева дня производился «цедилкой (тканью для процеживания молока), куском полотна, подолом юбки, полотенцем, скатертью»; «росу относили в хлев, давали ее выпить корове или кропили ею скот».

Наряду со сбором росы, по всей территории Украины и Белоруссии на Юрьев день встречается катание (кувыркание) по земле (по всходам озими), причем значительная часть юрьевских «хождений в жито» так или иначе связывалась с росой, а иногда отмечается именно «катание по росе». В Белоруссии рано утром в Юрьев день было принято ходить росу «таптаць» или «трусыты». Следует иметь в виду, что вообще один из основных способов «отбирания урожая» заключается в том, что «ведьма отправляется в поле вскоре после того, как на посевы легла роса, катается по ним голой», а затем собирает росу и использует ее магическим образом, либо переносит ее в свой амбар. В то же время у русских «катание по росе» в Юрьев день зафиксировано только в Смоленской губернии: «На Ягорья бабы выходят толпами в поле и катаются раздетые по полю». По мнению В.К. Соколовой, «здесь возможно белорусское влияние».

В отдельных славянских землях мотив отбирания молока при помощи специально собранной росы встречается в верованиях, приуроченных не к Юрьеву дню, а к Страстному Четвергу (Страстной Пятнице): «сбор росы и трав с чужих полей», «волочение веревки по росе от чужого хлева к своему». Собранной росой «ведьмы кропили или поили свой скот или обмывали своим коровам вымя», а также варили на ней «зелье из собранных трав».

2.3. «Ивановская» роса

У русских к XIX - началу XX века сохранились лишь отдельные отголоски купальской обрядности, «ее основные элементы были перенесены на другие праздники». Аналогом дня Ивана Купалы на Руси считается Ярилин день (заговенье перед Петровским постом, 4 июня), отчасти Петров день, но и сам праздник «Иванов день» был известен повсеместно.

Так, например, повсюду в русской народной традиции сохранился обычай купаться под Иванов день, причем канун праздника (день церковной памяти преп. Аграфены «Купальницы», 23 июня ст. ст. — 6 июля нов. ст.) стал сроком, с которого начинали купаться; считалось, что до этого дня вода еще холодная. Иногда купание заменялось обливанием, но для северно-русских районов, наряду с купанием, обязательным было мытье в бане, для чего готовились специальные веники, «в которые вставляли разные цветы и травы, особенно Иван-да-Марью».

Как известно, участники восточнославянского купальского обряда, зафиксированного достаточно фрагментарно, плели и одевали на голову венки, украшались растениями; добывали «живой огонь» и разводили костер, пели и плясали вокруг него, попарно перепрыгивали через костер, вдыхая дым брошенных в огонь трав и стараясь не разнимать руки, и, наконец, собирали росу и катались по ней: в праздник Ивана Купалы ходили «под Иванову росу», «росу взимать» («девичий обычай в ночь на Ивана-Купалу собирать росу и ею мыться, чтобы «парни гонялись»). В других местах «день Ивана Купалы назывался еще Ярилы. Обливаются водой, собирают росу (курсив мой. — А. Б.), купаются вместе с лошадьми».

«Иванова роса» в народной традиции считалась целебной: ее использовали, «чтобы прогнать всякую болесть», например, промывали глаза и лечились от угрей и прыщей на лице; в купальскую ночь «собирали в посудину» или в крынки для молока; водили скатертью по росистой траве и затем выжимали ее. В календарной мифологии купальского цикла также известен мотив «отбирания ведьмами молока» при помощи сбора отождествляемой с молоком росы (ночью в канун Купалы). Б.А. Рыбаков справедливо отмечал: «Множество деталей обряда убеждает в том, что это празднество Купалы было связано не только с солнцем, в честь которого зажигались от «живого огня» знаменитые купальские костры, но и с росой, являющейся ежедневным орошением колосящихся в это время хлебов. В купальскую ночь черпают росу, умываются росой и даже таскают с магической целью скатерти по росе».

Встречаются и прямые свидетельства о купании / катании по «Ивановской росе». Описывая купальский праздник «на Карпатских горах, Судетах и Корнопошах на пространстве нескольких сот верст», И.П. Сахаров замечает о его участниках: «После перепрыгивания через костры огней, купаются в росе», а «литовцо-руссы», по его словам, называют этот день праздником росы («на росу» они и отправляются рано утром в день Ивана Купалы). Об именовании праздника Ивана Купалы «росою» в западнорусских губерниях свидетельствует и В.И. Даль; отмечено купание в росе в этот день также у гуцулов и в районах контакта восточнославянского и финского населения.

В описании купальского обряда в «Стоглаве» (1551 год), согласно списку, известному И.П. Сахарову, прямо говорится: «И егданощь мимо ходит, тогда отходят к роще с великим кричанием, аки бесы омываются росою». «Наш народ думает - писал собиратель, - что перескакивание через огонь избавляет от очарования. В купанье утренней росою они полагают очищение тела и избавление от болезней».

3. Языческое таинство

«...аки бесы омываются росою»

3.1. Языческое крещение

В Ветхом Завете описаны чудеса с росой, случившиеся при библейском судье Гедеоне. Сначала, по молитве Гедеона, роса выпала только на расстеленной по земле шерсти, а повсюду было сухо; в другую ночь «только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса» (Суд. 6, 36-40).

В «Речи философа», согласно Начальному летописному своду (XI век), упоминается об этих библейских чудесах с росой как о прообразе христианского крещения: «Еже нынѣ крестятся духом и водою, якоже и Гедеонъ преобрази...» Далее летописец прямо отождествляет росу и крещение: «роса, еже есть святое крещение».

Этот же пример использует в «Слове о законе и благодати» митрополит Иларион (XI век), комментируя библейский текст следующим образом: «По всей же земли роса — по всей бо земли вѣра прострѣся, дождь благодатный оброси, купѣль пакы порождениа сыны своа в нетлѣние облачить».

Схожее понимание росы как благодати Христа находим и в ряде других известных в Древней Руси текстов, например, в апокрифическом «Сказании Афродитиана».

Причиной, побудившей как митрополита Илариона, так и летописного греческого «философа», разъясняя древним русичам смысл центрального христианского таинства, вспомнить пример из Ветхого Завета и соотнесли росу с крещением, было особое отношение язычников к этой приходящей свыше «небесной влаге».

Подобно тому, как Иван Купала является своего рода «двойником» Иоанна Крестителя, купание в «живой воде» — праздничной первой утренней росе, еще не освещенной лучами солнца, в определенном смысле служит аналогом христианскому крещению и потому связано в народной традиции именно с днем церковного почитания Иоанна Крестителя. Характерно, что в одном из заговоров, хронологически приуроченных к купальской ночи, встречается замена традиционной «росы» «иорданской водою» — водой Крещения Господня.

3.2. Языческое миропомазание?
В древнерусском «Слове о злых женах», известном в единственном псковском по происхождению списке 70-80-х годов XV века, русалки названы «мироносицы адовы», причем из описанной сцены очевидно, что речь идет о русалках не как о мифологических существах, а как о реальных участницах языческих игрищ — «русалий»: «Видѣвъ русалкы по граду идуща ирукавома прѣгыбающемъ, и рече: "Се суть мироносицы адовы идуть къ отцю своему Сотонѣ"».

Эта сцена становится понятнее только в контексте того фрагмента поучения, в центре которого находится «образ автора», поистине с «кинической» безжалостностью осуждающего весь мир вокруг себя, смеющегося, наряду с «русалками», над иконописцем, скоморохом, должником и толстым человеком. Учитывая, что лексика данного фрагмента поучения свидетельствует о его оригинальном (непереводном) происхождении, можно представить себе древнерусского (псковского?) книжника, сидящего в разгар языческих празднований «верхушки лета» (наверное, купальским утром) на крыльце своего дома и наблюдающего возвращающихся из-за города (потому что он особо отметил их появление в городе) участниц ночных игрищ.

Интересно, что в других древнерусских письменных источниках встречается слово «русалии» (в том числе в значении «исполнители обрядовых игр»), но, в отличие от нашего текста, отсутствует слово «русалки» — как в значении «мифологические существа», так и в значении «участницы русальных игрищ». Согласно Этнографическим материалам, собранным в Полесье и в южнорусских областях, русалки нередко отождествляются с ведьмами, особенно в тех районах, где пребывание русалок на земле приурочено к купальскому циклу, а ведьмы, как мы знаем, — это те самые «участницы купальских игрищ», катавшиеся по росе в ночь накануне Иванова дня.

По мнению Б.А. Рыбакова, «связь росы с русалками не подлежит сомнению», а русалии, в свою очередь, «в Древней Руси были кульминационной точкой народных языческих празднеств». В болгарских и молдавских текстах встречается представление, что русалки обитают в росе, что связывается с возможностью «народно-этимологического сближения в рамках болг. русалии — росен «название цветка» и "росистый" — роса , связывающего русалии как с водной, так и с растительной стихией. В то же время роса (особенно первая, ранняя роса, выпавшая в определенный праздник) воспринимается в традиционной культуре как средоточие плодоносящего начала».

Понятно, почему участницы «бесовского игрища» направляются, с точки зрения христианского книжника, к «сотонѣ», но почему они названы «мироносицы адовы»? Напомню, что евангельские мироносицы — это святые жены, пришедшие ко гробу Христа, чтобы помазать его благовониями (Мк. 16,1; Лк. 24,1).

В церковной традиции миропомазание — это второе, вслед за крещением, христианское таинство, в котором сообщается благодать, укрепляющая человека в духовной жизни, а миро — название вещества, употребляемого церковью в этом таинстве. Думается, в данном тексте имеется в виду, что «мироносицы адовы» несут какое-то конкретное вещество — языческое «миро». Что же это за «анти-миро», «миро адово», по мнению древнерусского автора?

В свете приведенных выше материалов можно полагать, что это — «живая вода» языческой традиции, роса, собранная во время купальских русалий. Вполне вероятно, что в «спущенные» до земли рукава «плясуний-русалок» собиралась живительная роса, потому они и были названы «мироносицами адовыми» с отогнутыми рукавами.

В таком случае праздничная роса, хотя и косвенным образом (через сближение с миром), оказывается сопоставленной древне-русским книжником с христианским таинством, на этот раз с миропомазанием, а не с крещением. Этот пример также позволяет нам говорить об обряде «катания в росе» как о языческом таинстве, выполняющем функции, аналогичные миропомазанию.

Известно и другое значение слова «таинство», связанное с сокровенностью, потаенностью обряда. Думается, сравнительно небольшое количество зафиксированных этнографами и фольклористами свидетельств бытования у славян «катания по росе», объясняется тем фактом, что этот обряд граничит с традиционно осуждаемой свободой в отношениях мужчин и женщин (недаром считалось, что в купальскую ночь возможны некоторые действия, запретные в остальное время).

Для игумена же псковского Елеазарова монастыря Памфила, автора Поучения о праздновании дня Иоанна Предтечи (1505 год), ночной купальский обряд представлялся следующим образом: «Женам же и дѣвам плескание и плясание... и хрептом ихъ вихляние, и ногам ихъ скакание и топтание; ту же есть мужем же и отроком великое прелщение и падение».

4. Обсуждение и выводы

«Не мытьем, так катанием»

Полагая, что «катание по росе» в ночь на Юрьев день и на Ивана Купалу являлось языческим «таинством», сохранившимся в народной традиции как непосредственно в изначальном виде, так и в редуцированных вариантах — в «катании / кувыркании по земле» с одной стороны, и в «собирании росы» — с другой, мы склонны усматривать несколько иной смысл в насильственном катании священнослужителей, чем это принято в научной литературе. Как отмечается в этнографических описаниях, «крестьяне (обычно женщины) просили священника или дьячка поваляться на земле, чтобы"снопы были тяжелыми", "посевы тугными" и под.; если же священнослужители отказывались это сделать, их валили на землю и катали насильно». На наш взгляд, обычай «катания» священнослужителей — это не только отголосок древнего «катания» жреца (волхва) как проявления аграрной магии, но и факт актуальной религиозной полемики, насильственного приобщения представителя другой, христианской веры к продолжающим бытовать в народе языческим обрядам.

До сих пор мы оставались в рамках славянских или древнерусских сведений о языческом обряде «катание по росе». Существенно, однако, что аналогичные обычаи известны также у многих других европейских народов: собирание росы, умывание росой людей и животных, катание или хождение босиком по росе производилось в ночь перед днем св. Георга, 1 марта (Новый год) и 1 мая (Вальпургиева ночь), Троицей и Духовым днем, а чаще всего - перед днем Иоанна Предтечи. Такого рода обряды встречаются у австрийцев, болгар, греков, испанцев, итальянцев, лопарей, немцев, французов, народов Бельгии, Нидерландов, Скандинавии, Швейцарии и бывшей Югославии.

В Наварре пройти босиком или голым через росистое поле для излечения от болезней называлось «санхуанизироваться» (sanjuanarse). На наш взгляд, «катание/купание в росе» (можно использовать и солидно звучащий термин «санхуанизация») относится к древнейшим обрядам индоевропейцев и является языческим таинством (мистерией). Судя по славянским материалам, после совершения магических действий участниками обряда может достигаться некое трансперсональное состояние сознания, сходное с глубокими мистическими переживаниями. Существуют многочисленные рассказы о чудесах, происходящих в купальскую ночь или на рассвете дня Иоанна Предтечи: по земле расхаживают духи и ведьмы, а звери и деревья говорят по-человечески, цветет папоротник, земля открывает клады, растения переходят с места на место, из леса выходит змеиный царь с золотыми рожками, муравьи сбивают волшебное масло, солнце на восходе начинает «играть» (переливаться всеми цветами, необычно двигаться, «бороться со змеем» и т. д.), вода превращается в вино или замирает, и наконец, небеса «открываются».

Язык сохранил множество косвенных свидетельств о значении купальского катания по росе, не вполне ясных без привлечения этнографического контекста. К числу таких примеров мы предлагаем относить известные всем выражения: «катать во всю Ивановскую», «Не мытьем, так катаньем» и, наконец, «Мать-сыра земля», т.е. орошенная и оплодотворенная небесной влагой земля, к которой припадают язычники.

Для более глубоко понимания «катания по росе» важно рассмотрение контекста его совершения. В этом обряде соединились черты культа двух стихий Мироздания — Земли («катание по земле») и Воды («почитание росы»), как в «перепрыгивании через костер» соединяются культы двух других стихий — Воздуха («прыжки») и Огня («костер»). Во всяком случае, для славянского купальского обряда очевидна «парность» «перепрыгивания через костер» и «купания в росе». Подобно тому, как роса в купальскую ночь — это «живая вода», огонь купальских костров — также «живой», т. е. добытый трением. Но ритуальные костры разжигались и весной, в том числе «юрьевские» костры известны на Карпатах, в Словакии и Хорватии. Возникающее в результате совмещения обрядов, связанных с перепрыгиванием костра и катанием по росе, единство — обращение ко всем четырем стихиям Мироздания — свидетельствует, на наш взгляд, об изначальности этой «парности».

Бобров А.Г.

» Рунический став "Таинство